Россия – Грузия после империи - Коллектив авторов

Все в романе Джавахишвили – и грузинские аристократы, и духовенство, и разбойники, – несмотря на свои внутренние конфликты интересов, единогласны во мнении, что поиск защиты у России-Магога был фатальной ошибкой.

В 1983 г. столетняя годовщина трактата отмечалась публично и в обязательном порядке. Трактат объявлялся реальным благом как для Грузии, так и для СССР. По иронии судьбы, в том же году был опубликован полный текст на русском и грузинском языках, с комментариями Гиоргия Пайчадзе, и каждый образованный читатель мог понять (хоть и не осмелился бы произнести вслух), что фактически этот договор был макиавеллиевским обманом (Георгиевский трактат 1983а, 1983б)[88].

В трактате содержатся тринадцать основных плюс четыре «отдельные» статьи, а также присяга Эреклэ II (Ираклия II) и его правопреемников на верность России. В статье первой царь Картли и Кахетии отрекается от верности всем государствам, кроме России. Статья вторая гарантирует, что Россия сохранит целостность территории царя Ираклия. В роковой третьей статье уже требуется, чтобы новые монархи Картли и Кахетии согласовывались и утверждались Россией. Еще более судьбоносной была статья четвертая, в которой запрещалось Картли и Кахетии вступать в отношения с иностранными правителями без согласия российского министра или военачальника. Статья шестая, важная для Грузии, гласит: враг одного государства является и врагом другого; когда Россия находится в состоянии мира с Турцией или Персией, это мирное соглашение включает Картли и Кахетию; царь Эреклэ и его правопреемники назначались бессрочными монархами, и Россия не должна была вмешиваться в их внутренние дела.

Другие статьи были несправедливыми: статья седьмая обязывала царя Эреклэ и его преемников поддерживать Россию в военном отношении, подчиняться российским императорским служащим и насаждать среди офицеров и чиновников идеи преданности России. Статья восьмая подчиняла грузинского Католикоса-Патриарха российскому Синоду, ставя его на восьмое место за епископом Тобольским, игнорируя грузинскую автокефалию.

Заключительные статьи обещали, что дворяне Картли и Кахетии, состоящие в списке царя Эреклэ, будут считаться российскими дворянами, что все вольные люди Картли и Кахетии могут свободно въезжать, селиться и выезжать из России. Освобожденные военнопленные могут вернуться домой, если их выкуп и издержки будут оплачены. Купцы могли свободно торговать в обеих странах.

«Отдельные» (т. е. секретные) статьи назначали Россию арбитром между царями Эреклэ II и Соломоном I, обещали Тбилиси русскую пехоту и четыре пушки, а в случае Закавказской войны – командование приняла бы на себя Россия. Последняя секретная статья была приманкой: Россия восстановила бы историческую грузинскую территорию с учетом Картли и Кахетии.

Трактат был разработан молодым «вице-канцлером» царя Эреклэ – Соломоном Леонидзе. Он был внуком лезгинского мародера, сыном кахетинского священника, зятем князя Ксани, был блестящим лингвистом и мастером слова, но в сравнении с Григорием Потемкиным являлся неважным дипломатом. Несомненно, Леонидзе внес положения, обеспечивающие сохранение монархии Багратидов и возвращение территорий, отвоеванных Османами. Однако условия, в частности, изолировавшие Грузию на международном уровне и подчинявшие грузинскую церковь, а также требование, чтобы грузинские цари получали одобрение и подчинялись приказам России, были разработаны Григорием Потемкиным. Трактат, хотя и был фигурально разорван Россией в 1801 г., остался самым убийственным документом из всех, когда-либо подписанных грузинскими царями.

Джавахишвили со смелым скептицизмом отнесся к российской аннексии и сочувственно изобразил князя-наследника Александрэ, сына царя Эреклэ, который, поддержанный Персией, в течение почти 30 лет вместе с дагестанскими повстанцами вел партизанскую войну (он похоронен в армянской церкви возле Тегеранского базара).

Но это было не единственной политической ошибкой Джавахишвили. В начале 1920-х гг. большевики считали разбойников союзническим классом. Сначала они использовали разбойников как военформирования: горийскую банду Васила Касрадзе, помилованную меньшевиками в 1920 г., в феврале 1921 г. большевик Александрэ Гегечкори попросил патрулировать Цхинвали, права на который тогда оспаривали осетины и грузины. Но довольно скоро люди Касрадзе начали убивать коммунистов, грабить евреев и осетин. Чтобы ликвидировать банду, чекисту Саджая понадобилось три года (Архивный бюллетень, 2009, 56–75). Тогда, весной 1922 г., горную Хевсуретию буквально лихорадило: кахетинский князь Кайхосро Чолокашвили, известный как Какуца, со своими партизанами – «Отрядом поклявшихся» – и с людьми Михэила Лашкарашвили, бывшего военачальника социал-демократов, хотел соединиться с хевсурами, чтобы создать действенное разбойнически-партизанское формирование. В ход шли и бомбы, и артиллерия, но он продержался всего около двух лет, скрывшись в Чечне. Разбойники, по мнению Лаврентия Берии, были все еще полезны властям. Какуца бежал через довольно прозрачную турецкую границу и нашел пристанище во Франции. Однако его жена и дети остались заложниками в Грузии, и ему пришлось стать агентом ГПУ: дискредитировать, манипулировать и даже убивать эмигрантов-меньшевиков. Но уже к 1930 г. разбойники однозначно стали классовыми врагами.

Арсен у Джавахишвили – идеализированный образ разбойника. Его кодекс чести, как это изображает Джавахишвили, – не прибегать к насилию, пока враг первым не схватится за пистолет или меч. Прототипом Арсена стали герой народной легенды «Сказание об Арсене», а также историческое лицо Арсен Одзелашвили, чья могила, предположительно, находится в соборе во Мцхете (недавно там ему был установлен памятник). Джавахишвили гордился своей большой исследовательской работой и представил свой роман как документальное повествование.

Народная поэма впервые была записана в конце 1860-х гг. (опубликована в 1872 г.), через приблизительно 30 лет после смерти Арсена Одзелашвили-Марабдели. Но главная ее тема – не политика, а история любви, в которой рассказывается, как Арсен сбегает со своей возлюбленной Мариной вопреки желанию ее хозяина, некоего князя Бараташвили. Джавахишвили сохраняет в своем романе любовную историю, но делает ее второстепенной по отношению к политическому конфликту. Возможно, в устных источниках Джавахишвили и в не изученных с тех пор документах этот политический конфликт и был настоящей причиной, по которой Арсен оставил Марабду и стал кошмаром для русских чиновников и грузинских помещиков. Единственный известный мне опубликованный документальный источник находится в «Актах, собранных Кавказскою Археографическою комиссиею» – это доклад генерала Стрекалова от 4 ноября 1829 г. главнокомандующему Кавказа Паскевичу:

Селения Коды, Кумиси, Мухати, Вашловани, Шиндиси и Табахмела, принадлежащие князьям Орбелиани, первые оказали неповиновение правительству, а, следуя их примеру, и село Барбало, принадлежащее князьям Салаговым, Ардис-убани – подполк. Ениколопову, Марабда – князьям Баратовым… отказались также от дачи милиционеров (Акты… 1878, 330–332).

Генерал сообщает, что сельчане клялись на хлебе и вине и «жестоко избили чиновника, присланного призывать ополченцев, говоря: „мы скорее умрем“». До сельчан дошли слухи, что, вместо шестимесячной службы в ополчении против персов, их призывают на двадцать пять лет (солдатами) в русскую армию. Некоторые из протестующих были выпороты. Генерал Стрекалов обвинил князей Орбелиани в поощрении сопротивления, намекая на их сочувствие изгнанным и лишенным собственности Багратионам.

Джавахишвили начинает свой роман со встречи сельчан, которые клянутся сопротивляться воинской повинности и за это подвергаются порке по приказу злобного майора Орлова. Сами восстания и акты гражданского неповиновения казались спонтанными, вспыхивая на обширной территории от Гори до Телави. В отличие от романа доказательств существования такого харизматичного лидера, как Арсен, координирующего борьбу от Ахалцихи на османской территории до Кахетии, нет. Фактически Джавахишвили взял традиционный образ обреченного kai qma, «хорошего парня», благородного воина из горской народной поэзии, и «пересадил» его в среду непокорного крестьянства Нижнего Картли. Смерть его героя овеяна аурой последних предсмертных моментов мучеников из средневековой грузинской агиографии.

Как бывший социалист-федералист Джавахишвили был приговорен к смерти в августе 1924 г. после восстания меньшевиков. Но тогда он стал одним из очень немногих спасенных от пуль ЧК заступничеством делегации ученых и писателей, чьи просьбы услышал Серго Орджоникидзе. Роман «Арсен из Марабды» поглотил много времени и сил